Дом Бетховена в Гейлигенштадте - Beethoven Wohnung Heiligenstadt. Этот дом в пригороде Вены Гейлигенштадт связан с трагическими днями в жизни Бетховена. Здесь написано так называемое "Гейлигенштадтскогое завещание", в 1802 году - оно было адресовано двум его братьям, но так и не было им отправлено. В это время Бетховен был в глубочайшей депресии из-за прогрессирующей глухоты. Там хранится само завещание и его посмертная маска. Людвигу Ван Бетховену в Вене посвящены четыре дома-музея.

После смерти Бетховена в потайном ящичке его шкафа были обнаружены несколько документов, которым он, видимо, придавал особенное значение. Одним из этих документов было пронзительное письмо, написанное им в октябре 1802 года в селении Гейлигенштадт под Веной и получившее название "Гейлигенштадтского завещания".

Удалившийся по рекомендации врачей на несколько месяцев в деревню, молодой музыкант, уже успевший достигнуть вершин славы, пережил тяжелый душевный кризис, сопровождавшийся мыслями о возможном самоубийстве. Главной причиной этого кризиса было осознание того, что постепенно развивавшаяся у него болезнь слуха неизлечима, и, вероятно, вскоре настанет полная глухота. Это лишало его надежд на профессиональные успехи и личное счастье - он планировал совершить ряд концертных поездок, завоевать европейскую известность и преодолеть сословные преграды, разделявшие его с "милой, прелестной девушкой" - юной графиней Джульеттой Гвиччарди, в которую был тогда страстно влюблен. Обстоятельства подводили Бетховена к мысли о том, что вести столь жалкую жизнь не имеет смысла.  Но он не мог перестать сочинять. В том же самом Гейлигенштадте была начата толстая, альбомного формата, книга эскизов, отражавшая ход работы Бетховена над такими великолепными произведениями, как Восемнадцатая фортепианная соната, "Крейцерова" соната для скрипки и фортепиано, оратория "Христос на Масличной горе" и наброски будущей Героической симфонии. И после написания завещания он будет жить ещё долго... Лишь в 1826 году из-за общей слабости, опухших ног, озноба Бетховена посетил врач, который поставил диагноз: воспаление легких. Однако после выздоровления композитор заболел водянкой. Операция не привела к облегчению. По другим сведениям, Бетховен страдал от цирроза печени и четырежды подвергался хирургическому вмешательству. Кроме всего прочег, есть гипотеза, что великий композитор был отравлен свинцом. 29 марта 1827 г. тело Людвига ван Бетховена предали земле на венском кладбище Вэрингер ( Wahringer Friedhof). Первая эксгумация останков Бетховена состоялась 13 октября 1863 года. Тело уложили в металлический саркофаг. 22 июня 1888 года могилу вскрыли вторично и останки Бетховена после этого перенесли на Центральное кладбище Вены.

А в 1802 году отчаянные и противоречивые чувства заставили его написать "Гейлигенштадтское завещание", текст которого приводится ниже.

Моим братьям Карлу и [Иоганну] Бетховенам.

О вы, люди, считающие или называющие меня злонравным, упрямым или мизантропичным - как вы несправедливы ко мне, ведь вы не знаете тайной причины того, что вам кажется. Мое сердце и разум с детства были склонны к нежному чувству доброты, и я даже всегда был готов к свершению великих дел. Но подумайте только: вот уже 6 лет2 я пребываю в безнадежном состоянии, усугбленном невежественными врачами. Из года в год обманываясь надеждой на излечение, я вынужден признать, что меня постиг длительный недуг (его излечение может занять годы или вообще окажется невозможным).

Обладая от природы пылким и живым темпераментом и даже питая склонность к светским развлечениям, я вынужден был рано уединиться и вести одинокую жизнь. Если же иногда я решался пренебречь всем этим - о, как жестоко загонял меня назад мой ослабевший слух, заставляя скорбеть с удвоенной силой. И я все-таки не мог сказать людям: "говорите громче, кричите, ведь я глух", - ах, разве мыслимо мне было признаться в слабости того чувства, которым я должен был обладать в большем совершенстве, чем кто-либо другой, в чувстве, которым я некогда обладал в наивысшей степени совершенства, такого совершенства, каким, я уверен, наделены или были наделены лишь немногие люди моей профессии. О нет, это выше моих сил, и потому простите меня, если я отдаляюсь от вас, когда мне хотелось бы побыть в вашем кругу.

Мое несчастье причиняет мне двойную боль, поскольку из-за него обо мне судят ложно. Для меня не должно существовать отдохновения в человеческом обществе, умных бесед, взаимных излияний; я обречен почти на полное одиночество, появляясь на людях лишь в случае крайней необходимости; я вынужден жить как изгой. Ведь, стоит мне приблизиться к какому-нибудь обществу, меня охватывает жгучий страх: я ужасно боюсь, что мое состояние будет замечено. Так было и эти полгода, которые я провел в деревне. По требованию моего благоразумного врача я должен был елико возможно щадить мой слух. Это почти совпало с моей теперешней естественной склонностью, хотя иногда, увлекаемый потребностью в обществе, я позволял себе уступить искушению. Но какое же унижение я испытывал, когда кто-нибудь, стоя возле меня, слышал вдалеке звук флейты, а я ничего не слышал, или он слышал пение пастуха, а я опять-таки ничего не слышал.

Такие случаи доводили меня до отчаяния, и недоставало немногого, чтобы я не покончил с собой. Лишь оно, искусство, оно меня удержало. Ах, мне казалось немыслимым покинуть мир раньше, чем я исполню всё то, к чему чувствовал себя предназначенным. И так я продолжал влачить эту жалкую жизнь - поистине жалкую для столь восприимчивого существа; ведь любая неожиданная перемена была способна превратить наилучшее расположение моего духа в наихудшее. Терпение - так отныне зовется то, чем я должен руководствоваться. У меня оно есть. Надеюсь, что я смогу надолго утвердиться в моей решимости, пока неумолимым Паркам не будет угодно перерезать нить. Возможно, станет лучше, возможно, нет - я готов ко всему. Уже на 28 году жизни я принужден стать философом;4 это нелегко, а для артиста труднее, чем для кого-нибудь другого.

Божество! Ты глядишь с высоты в мое сердце, ты знаешь его, тебе ведомо, что оно преисполнено человеколюбия и стремления к добродетели. О люди, если вы когда-нибудь это прочтете, то поймите, что вы были ко мне несправедливы; несчастный же пусть утешится, найдя собрата по несчастью, который, вопреки всем препятствиям, воздвигнутым природой, сделал все от него зависящее, чтобы встать в один ряд с достойными артистами и людьми.

Вы, братья мои Карл и [Иоганн], как только я умру, попросите от моего имени профессора Шмидта, если он будет еще жив, чтобы он описал мою болезнь, и приложите к истории моей болезни этот написанный мною лист, чтобы общество, хотя бы в той мере, в какой это возможно, примирилось со мною после моей смерти.5 Одновременно объявляю вас обоих наследниками моего маленького состояния (если его можно так назвать). Разделите его честно, по взаимному согласию, и помогайте друг другу; все, что вы делали наперекор мне, давно уже прощено вам, вы это знаете. Тебя, брат Карл, благодарю еще особо за преданность, проявленную тобою в самое последнее время.6 Желаю вам лучшей и более безмятежной жизни, нежели моя; внушайте вашим детям добродетель. Только она, а не деньги, способна принести счастье, говорю это по собственному опыту. Именно она помогла мне выстоять даже в бедствии, и я обязан ей так же, как моему искусству, тем, что не покончил жизнь самоубийством. - Прощайте и любите друг друга. - Я благодарю всех друзей, особенно князя Лихновского и профессора Шмидта. - Я хочу, чтобы инструменты князя Л[ихновского] хранились у кого-нибудь из вас, лишь бы не возник из-за этого раздор между вами.7 А как только они смогут сослужить вам более полезную службу, продайте их. Как я рад, что и сойдя в могилу, я смогу еще быть вам полезным.

Итак, решено. - С радостью спешу я навстречу смерти. - Если она придет раньше, чем мне представится случай полностью раскрыть свои способности в искусстве, то, несмотря на жестокость моей судьбы, приход ее будет все-таки преждевременным, и я предпочел бы, чтобы она пришла позднее. - Но и тогда я буду доволен: разве она не избавит меня от моих бесконечных страданий? - Приходи, когда хочешь, я тебя встречу мужественно. - Прощайте и не забудьте меня совсем после моей смерти, я заслужил это перед вами, так как в течение своей жизни часто думал о вас и о том, как сделать вас счастливыми; да будет так.

Людвиг ван Бетховен. Гейлигенштадт, 6 октября 1802

Гейлигенштадт, 10 октября 1802

Итак, я покидаю тебя - и покидаю с печалью. Да, надежда, которую я возлелеял и принес сюда с собой, надежда на хотя бы частичное исцеление - она вынуждена теперь покинуть меня. Как падают с деревьев увядшие листья, так и она для меня увяла. Я ухожу почти в таком же состоянии, в каком прибыл сюда. Даже высокое мужество, вдохновлявшее меня в прекрасные летние дни, кануло в небытие. О Провидение, ниспошли мне хотя бы один день чистой радости - ведь так давно истинная радость не находит во мне никакого внутреннего отклика. О когда, о когда - о Божество - я вновь смогу ощутить его в храме природы и человечества? Никогда? Нет, это было бы слишком жестоко.

Моим братьям Карлу и [Иоганну] после моей смерти прочитать и исполнить

Экспозиция первого зала создана, чтобы воссоздать атмосферу и обстановку, в которой летом 1802 года писалось это завещание. Второй зал экспозиции посвящен последним месяцам жизни композитора, и его смерти в доме Шварцшпаниерхаус (Schwarzspanierhaus), который не сохранился. В целом это пара комнат с белыми стенами, где довольно свободно расположены документы (и само завещание), гравюры, бюст, посмертная маска композитора.

Вход - 4 Евро. Работает со вторника по воскресенье и в праздничные дни работает с 10 утра до часу дня и с двух до 6 вечера 24 и 31 декабря: с 10 утра до часу. Закрыт: 1 января, 1 мая, 25 декабря. И в понедельник. Входит в состав объединения венских музеев - Wien Museum (www.wienmuseum.at).

	Probusgasse 6
	friedhoefewien.at
	Пока нет...